— Две полоски, — сказала мне жена, выходя из ванной и помахивая тестом на беременность. – Пойду к онкологу. Я хохотал, конечно. — Любимая, когда ты беременная, надо идти к гинекологу, а не к онкологу. — Не морочь мне голову, — парировала жена. – Мне первым делом надо идти к онкологу, а к гинекологу, если что, можно и совсем не ходить, экая невидаль беременность. Так я узнал о зачатии нашей второй дочки.
Валерий Панюшкин
писатель
Не занимайтесь самолечением! В наших статьях мы собираем последние научные данные и мнения авторитетных экспертов в области здоровья. Но помните: поставить диагноз и назначить лечение может только врач.
Задолго до нашего знакомства, лет в двадцать, жена моя болела лимфомой Ходжкина, раком крови. Это обстоятельство имеет значение в нашей жизни до сих пор. Это была тяжелая болезнь. Несколько курсов химиотерапии, лучевая терапия, лысая голова, операция, от которой на груди у моей любимой остался тонкий шрам, как от кривой пиратской сабли (предмет моего особенного эротического беспокойства). Но главное, эта перенесенная в молодости болезнь как-то радикально повлияла на характер моей жены, на ее отношение к жизни. Я смотрю на ее юношеские фотографии и вижу красивую молодую женщину, но совсем не ту, которую сейчас люблю. Она изменилась.
Пока у нас не родились дети, я полагал, что главное последствие лимфомы Ходжкина в организме моей жены заключается в непробиваемом спокойствии. Ольга вела себя так, как будто все, что не рак, не имеет значения и не стоит беспокойства. Одежда, путешествия, косметика – все тревоги, которые навязывает женщинам глянцевая пресса, казалось, обходили Ольгу стороной – не рак, и слава богу.
Когда родились дети, это изменилось, конечно. Дети имеют значение и стоят тревог. Все остальное – ерунда, кроме рака.
Я часто задавал себе вопрос, какой бы была моя Ольга, если бы не эта лимфома Ходжкина в двадцать лет. Ну, во-первых, она бы была бухгалтером или аудитором, или что-то такое, чему учат на экономическом факультете МГУ. Она училась на экономическом факультете, не имея особой склонности ни к математике, ни к экономике. Типичное заблуждение здорового человека, что надо получить какую-то востребованную профессию, верный кусок хлеба. Заблуждение, потому что в мире, где рак заложен в самой нашей природе, востребованная профессия может и не пригодиться.
Болея лимфомой, Ольга не поняла даже, а почувствовала, что никаких верных кусков хлеба не бывает для человека. Какой к черту верный кусок хлеба, если твои собственные клетки могут в любую секунду сойти с ума, начать делиться, как бешеные, и убить хозяина, подчиняясь бог знает каким механизмам мутации.
Едва закончив лечиться, еще посещая регулярные проверки на предмет возможного рецидива, она стала учиться фотографии. Теперь она модный фотограф Ольга Павлова. Фотосессии звезд от Моники Беллуччи до Чулпан Хаматовой, обложки глянцевых журналов, реклама крупных компаний – это для заработка. А по сути Ольга только и делает, что наблюдает, как падает свет. Я так понимаю, поболев раком крови, она почувствовала, что не стоит люто бороться за жизнь ради куска хлеба, но стоит ради того, чтобы смотреть, как падает свет.
Она говорит, что, прежде чем стать профессией, фотография была для нее реабилитацией. Говорит: «Если бы мне тогда попалась в руки не фотокамера, а швейная машинка, я бы стала портнихой». А я думаю: стала бы портнихой и наблюдала бы, как ложится нитка. Не знаю, понимаете ли вы, о чем я. Могу ли я передать это ощущение, каково – выжить, чтобы всю жизнь смотреть, как падает свет, как ложатся драпировки, как движутся облака, как течет вода, как играют дети.
В последние годы, кроме рекламной съемки, Ольга моя стала заниматься съемками частными. Она снимает людей, которые считали себе нефотогеничными, и получается всегда красиво, потому что дело не в правильной форме носа, а в том, как падает свет.