С черно-белой фотографии смотрит удивительной красоты молодая девушка с темными распущенными волосами, в старомодном платье. Здесь Марине 17, и это самая первая ее фотография. Марина оказалась в джунглях, когда ей было всего четыре — без семьи, без друзей и без имени.
Марина — не настоящее ее имя. Точнее, это не имя, данное при рождении. Она придумала его себе сама, сменив до этого несколько. Сегодня женщине около 60 лет, может быть, чуть больше. Она не знает своего возраста так же, как не знает имени, фамилии и того, где ее родители. Женщина до сих пор сохраняет свою гибкость и грацию, хотя признается, что уже далеко не такая ловкая, как раньше. Марина Чапман пять лет провела в джунглях среди обезьян-капуцинов, но, как оказалось, это общество было гораздо гостеприимнее, чем люди.
Похищение
Колумбия 50-х годов была «черным пятном» Латинской Америки: наркотики, торговля оружием и проституция цвели в тех краях буйным цветом, а похищение детей и продажа их были прибыльным бизнесом. Это и произошло с маленькой четырехлетней Мариной — тогда еще безымянной девочкой, которую схватили на улице и повезли через джунгли. «Только что я сидела на корточках на земле и собирала горох. Вдруг передо мной появилась темная рука с белой тряпкой. Прежде чем я успела закричать, белая тряпка накрыла мое лицо», — рассказывает о своем похищении Марина.
Не знает она и того, кто были ее похитители и почему им пришлось бросить ее в джунглях.
«Не знаю, сколько времени прошло до того момента, когда я снова пришла в себя. По лицу шлепало чем-то мягким и влажным. Меня нес вниз головой какой-то взрослый человек. Он шел быстро, и мое тело раскачивалось в такт его шагам. Сквозь падавшие на глаза спутанные волосы я видела землю. По лицу, ногам и рукам хлестали листья растений и жесткие ветки. <...>
Мне хотелось закричать и попросить их вернуться, не оставлять меня одну. Инстинкт подсказывал мне, что это плохие люди, но я боялась оставаться в джунглях».
Марина признается, что никогда не вспоминала о своих «настоящих» родителях. Не осталось у нее и воспоминаний о них. Будучи уже взрослой, она рассказала: «Я продолжаю работать над этим, но по-прежнему ничего — я столько раз пыталась представить их». Она представляла себе, каково было бы ее внучке вдруг потерять память о ее дочери, и признается, что одна мысль об этом причиняет ей боль.
Гостеприимные джунгли
Оказавшись одна в дремучем лесу, девочка насмерть перепугалась. Она бродила вокруг, звала родителей и плакала, но джунгли были беспощадны: никто не отозвался. Она не имела понятия, как добывать еду или искать воду, так что довольно скоро близко подошла к краю истощения.
«За что? — думала она. — Ну почему, почему все это происходит? Где мама и почему она за мной не пришла? Что я сделала, чтобы заслужить это наказание? В чем провинилась?» Я посмотрела на свое платье, которое совсем недавно было ослепительно-белым, с узором из розовых цветов, а сейчас превратилось в серую тряпку, испачканную землей и кровью. На мне не было никакой обуви, и ступни сочились порезами. Живот был пуст, а в душе царило отчаяние. Я упала ничком и снова расплакалась. В нос ударил сильный запах травы и земли. Я хотела домой, но не могла придумать ничего лучше, чем плакать. Я хотела к маме, мечтала о том, как она меня успокоит и приласкает. Но ни мамы, ни других людей поблизости не было».
Новая семья
Не она искала обезьян, они сами нашли ее и, как им это свойственно, очень заинтересовались странной крупной чужой обезьяной.
«Обезьяны, видимо, решили, что я не представляю опасности, и все захотели потрогать меня, чтобы познакомиться поближе. Они издавали звуки, словно переговаривались друг с другом, подбадривали друг друга и смеялись. Ко мне подошло сразу несколько обезьян, которые начали меня толкать, дергать мое грязное платье и копаться в волосах.
«Перестаньте! — громко всхлипывая, умоляла я. — Отойдите! Оставьте меня в покое!» Но обезьяны не обращали внимания на мои слова, и мне пришлось дождаться, пока они удовлетворят свое любопытство и закончат меня изучать. К тому времени я немного успокоилась, понимая, что, если бы они хотели сделать мне что-нибудь плохое, то уже давно бы сделали. От общения с ними я нисколько не пострадала, а через некоторое время все обезьяны потеряли ко мне интерес и вернулись в густой подлесок к тому, чем занимались до того, как меня заметили».
От отчаяния и потерянности Марина просто последовала за стаей обезьян-капуцинов, которые сами вскоре привыкли к ее обществу и не от"